Как говорят, лучший способ пережить расставание или потерю близкого человека — написать ему письмо. Сейчас я нахожусь именно в том состоянии, когда душа, как говорится, разбита на осколки и хочется куда-то выплеснуть душевные переживания, поэтому это запись просто как колодец, куда и польется все, что копится внутри. 

---

Можно расписать на три страницы, что мне больно, что я разбита, что я не смогу дальше жить без него, но нет. Я уже взрослая девочка и смогу справиться. Я лишь хочу сказать, что я запуталась. У меня происходит переоценка ценностей, и как не потерять себя — я не понимаю. 
Я обжигалась много раз, не только об него. Было неприятно. Но я быстро восстанавливалась и уже через неделю оптимистичной горной козочкой скакала вперед по полям своей жизни. А то, что происходит сейчас — выбило меня из колеи. Я потеряла свою орбиту.
Я всегда знала, что парни в принципе влюбляются в стерв и исправно держала нос к верху, но оставалась прямолинейной хохотушкой. У меня не было цели влюблять кого-то в себя, я просто ждала, что вот, скоро появится он, кто-нибудь, кто откроет для меня новый мир, кто наконец успокоит мою душу, обогреет. И он появился. Он вошел в мою жизнь заново, как гость из прошлого. Он стал немного другим, это привлекло меня. Зашел, усмехнулся, поставил посреди моей жизни свой стул и сел на него, наблюдая, как я растерянно и немного испуганно поглядываю на него, боясь поверить, что это просходит. Потом привыкнув к новым ароматам в моей комнате (жизни) я приблизилась и вдохнула полной грудью. Моя первая ошибка. Этот аромат заполнил меня, и я потеряла от чувств голову и хладнокровие. Он протянул руку, и я дотронулась. Моя вторая ошибка. Я восприняла его теплые ладони как теплые варежки, но не подумала, что он их на ком-то другом уже нагрел просто. И моя третья ошибка. Его ладони быстро стали холодными, и я начала греть их своим теплом. Чем они были холоднее, тем больше я отдавала своего тепла, мне казалось, что ему просто никто их никогда не грел, и я искренне хотела одарить любовью его всего, чтобы и его душа успокоилась, чтобы и он ощутил заботу и поддержку, в коих нуждалась я. Я сжимала его пальцы, обжигала иной раз своим дыханием, но он с каждым днем становился всё равнодушнее, пока просто не пожал плечами, брезгливо вытер руки о свои брюки, и не ушел, оставив после себя лишь пустой стул. Я неделями смотрю на этот стул. Хочу схватить его и выбросить. Но он как будто привинчен к полу, а сил не хватает отодрать. Я пытаюсь его сжечь, но он будто стальной, но не плавится, лишь края потемнели, от чего стул принял какой-то уродливый вид. Я запинаюсь об него постоянно. Хочу выйти из комнаты и этот гребанный стул просто занимает всё проходное пространство. Я злюсь, кричу, начинаю пинать его, пока просто не падаю рядом на колени, обессиленная, и не рыдаю, схватившись за его спинку. Жалкое зрелище. Но Бродский был бы мной доволен, ведь я не выхожу из комнаты, не совершаю ошибки. Периодически ко мне в комнату-то кто-то заглядывает и хочет сразу сесть на этот стул. Я испытываю нечто сроднее ужасу и недоумению. С одной стороны — садись ради бога, все равно пустует. А с другой — я не приглашала тебя, где твое воспитание? А вдруг ты сломаешь единственную мебель, что у меня есть? Ты же вряд ли принесешь потом новую, по сути так же и уйдешь, прихватив с собой остатки моего тепла.
Я не жду, что он вернется и заберет то, что оставил. Я не понимаю, что мне делать с тем, что осталось. Мое тепло не приняли. Мое тепло отвергли. И я ужасно боюсь, что оно так же начнет тлеть...